Главный государственный санитарный врач Ренийской санитарно-эпидемиологической станции Татьяна Николаевна Сагина родилась в г.Рени. Школа, Кагульский медицинский техникум, санитарно-гигиенический факультет Кишиневского мединститута, по окончании которого она вернулась в родной город на Дунае, — этапы ее жизненного пути.
— В 1974 году, после техникума, меня направили по распределению в Кишиневскую республиканскую больницу, и после года работы я поступила там в медин, тогда он был филиалом Ленинградского мединститута, а уже в 1981 году стала работать в Рени. Специальность у меня гигиенист-эпидемиолог, работала сначала врачом, потом заведующей санитарно-гигиеническим отделом … Но все время — здесь.
Главным врачом, под руководством которого я работала, был Алексей Николаевич Никонов, выпускник Киевского института, родом из Житомирской области. Он участвовал в ликвидации аварии на Чернобылськой АЭС, и в 1988 году уехал на родину. На его место приехал Валерий Васильевич Вовк (с 1988 по 2007 год руководил станцией). В период смены главврачей, между отъездом Никонова и приездом Вовка полгода исполняла обязанности главного врача. Остальное время работала заведующей санитарно-гигиеническим отделом и больше вникала во все, что касалось именно санитарии, а не эпидемиологии. Может, потому, что у нас всегда был свой эпидемиолог, прекрасный специалист — Юлия Петровна Бирюкова, и мы как бы разделили сферы. Она заведовала эпидотделом, проработала здесь 46 лет. Лаборант-паразитолог Насима Фаридовна Багманова и заведующая дезотделом Елена Васильевна Кононенко тоже наши ветераны.
Двадцать лет трудится в СЭС Елена Константиновна Тофан, лаборант санитарно-гигиенической лаборатории. А Наталья Ксенофонтовна Иванова, помощник врача-паразитолога, работала еще в противомалярийной станции, была у самых истоков районной санитарно-эпидемиологической службы. В те годы она занималась малярией конкретно — в нашем районе большое количество водоемов и поэтому тут было много малярийных комаров. Южный край в этом плане страдает, было время, когда каждый второй житель болел. И служба наша фактически начиналась с противомалярийной станции, все работники занимались диагностикой малярии, проводили мероприятия по борьбе с комарами.
В 2009 году исполняется 40 лет, как мы стали самостоятельным учреждением. За это время мы несколько раз переезжали, работали и на ул.28 июня, и на Рыбацкой, и лет шесть-семь уже находимся здесь.
Татьяна Николаевна показывает фотоснимки начала 80-х годов: на одном из них ее коллеги главный врач Алексей Николаевич Никонов и помощник врача по гигиене детей и подростков Магдалена Иосифовна Вагнер на сборе урожая. Картина привычная и понятная свидетелям тех далеких времен, когда все службы помогали колхозам и совхозам в сельхозработах.
Некоторые особенности приграничной жизни
О своем районе Татьяна Николаевна говорит с большой любовью и не меньшей озабоченностью его современным состоянием.
— Ренийский район очень маленький, здесь всего 7 сел: Долинское, Лиманское, Орловка, Нагорное, Новосельское, Котловина и Плавни. Расстояние между ними — от 2 до 62 километров. Села небольшие, умирающие — люди бросают их. Более-менее живы только те населенные пункты, что расположены вдоль трассы Измаил-Рени.
Мы — приграничный район. И первое, на что обычно обращает внимание санитарно-эпидемиологическая служба, это охрана государственной границы от заноса опасных и особо опасных инфекций из расположенных рядом с нами Румынии и Молдовы. Торговые связи между странами сохранены, поэтому существует постоянная миграция. Румыны больше выходят на припрутские села, на Прут, и попадают к нам в Рени. Потому что тут расстояние совсем уж маленькое, до ближайшего населенного пункта Молдавии меньше 10 км. И за счет этой миграции существует большая вероятность того, что на нашу территорию могут быть занесены какие-то инфекции.
Второе, что для нас очень сложно, это мониторинг Дунайского заповедника, который сейчас сделали базовым для проведения мероприятий по борьбе с птичьим гриппом. Считается, что через весь южный регион — Ренийский, Измаильский, Килийский районы — проходит трасса перелета птиц, и они все садятся в Дунайском биосферном заповеднике. И если они нам как «транзитные пассажиры» что-то заносят, то мы попадаем в зону вероятного заражения. Данная трасса перелета наработана за много лет, мы в нее вписываемся, но вследствие этого у нас сейчас нет птицеводческих хозяйств (раньше были), потому что очень тяжело потом определить как, что и где произошло.
Наш район сельскохозяйственный. Мы занимаемся выращиванием озимых культур и овощеводством, так повелось еще с советских времен. У нас практически нет промышленности: производится переработка пищевых продуктов, ничего другого просто нет.
До недавнего времени работал порт, была портовая СЭС. Это был мощный транспортный узел — железная дорога, порт. Сейчас в Рени трудно просматривается перспектива для развития. Если будет что-то из объездных дорог — значит, будет жить порт. Не будет его — значит, здесь уже практически ничего не остается для поднятия экономики района.
А еще мы заложники нашей воды. В зависимости от того, какую воду нам поставляют, мы все, хотим этого или нет, на равных условиях пользуемся этим источником водопотребления, зависим от того, какого качества воду нам привозят.Дело в том, что район потребляет воду только из подземных источников, артезианских скважин. И все они дают хорошую, относительно чистую, но высокоминерализированную воду. Естественно, как результат в организмах у всех есть камни. Именно благодаря тому, что пьем такую воду, мы ходим с камнями в печени и почках — такова уж особенность нашего края.
И еще проблема: периодически Дунай поднимается то выше, то ниже, а все скважины расположены на расстоянии до 50 метров, и на бассейн подпитки этих скважин все равно влияют открытые водоемы. Когда снега тают, это вроде бы обновляет наш водный бассейн. Но то, что к нам идут сбросы со всей Европы! Мы тут щадим свой Дунай, а кто-то сбрасывает сточные воды себе во благо, и к ним никаких претензий. Результат деятельности всей Европы собирается в море: в Румынии, например, до сих пор нигде нет канализационных очистных сооружений. Там везде идет сброс стоков в Дунай. Может быть, сейчас, когда эта страна-соседка вошла в Евросоюз, этот вопрос как-то будет решаться, но до этого никто данной проблемой не интересовался.
Дунай — река большая, хорошо все уходит и все течет сюда и собирается на дне моря…
В Рени централизованная канализация, централизованный водопровод. Мы хоть и небольшой город, но всем этим обеспечены, и это — свидетельство высокой санитарной культуры. У нас есть большое преимущество перед другими районами Одесской области — природный газ. И в этом санитарная культура на ступень выше — когда не топишь, не привозишь, нигде не дымит. Все школы и садики на газовом отоплении, осенью включили — весной выключили, везде тепло.
О перспективе
— Я хочу сказать, что когда готовят специалиста, то самое главное, что должно идти еще со студенческой скамьи, это то, что врач должен осознавать, что он — целитель. Его обязанность — лечить и тело, и душу человека. И настрой, в любом случае, должен быть очень положительный, — убедительно говорит Татьяна Николаевна. — Когда человек обращается к врачу за помощью, он должен ее получить. И каждый вылеченный больной, об этом еще Пирогов писал, он виден. А работники нашей службы трудятся в очагах. Благодаря нам часть инфекций, которые когда-то были страшными, ушла в прошлое, мы о них уже даже подзабыли. И я считаю, что в этом есть существенная заслуга санитарно-эпидемиологической службы. И будущее, несомненно, принадлежит медицине профилактической. Но наша помощь, наша работа не видна, ее невозможно оценить, потому что направленность деятельности санэпидслужбы остается как бы в тени.
В чем проявляется ее достижения? Я считаю: в том, что многие инфекции вошли в разряд управляемых, в том, что проводится прививочная деятельность, и заключается большое преимущество профилактического здравоохранения. Оно регулирует эти инфекции. На сегодняшний день считается, что если иммунная прослойка населения составляет 95% и выше, то практически создается невосприимчивость к данной инфекции. Но ведь заболеваемостью очень тяжело управлять! А мы обязаны ее максимально локализовать при минимальных потерях (и человеческих, и материальных). И специалистов к этому готовят.
Взять, к примеру, бактериологические лаборатории. Люди же работают с культурами, что-то высевают, выясняют где что, и есть результат в лечении, значит, это уже успех. Это ведь дорогого стоит — вылечить даже одного больного и поднять его на ноги!
— То есть вы верите в основополагающее значение профилактического направления?
— Я верю в то, что все собственно здравоохранение должно идти только во благо. Но во что, на мой взгляд, споткнулось здравоохранение в первую очередь? Технический прогресс в ХХ веке дал очень большой скачок. Считается, что практически до ХХ века население жило и не вмешивалось в природу, не оказывало на нее действенного влияния. А с того момента, когда пошел мощный технический прогресс, человек повлиял на природу, и она прочувствовала это, у нее закончились ее компенсационные возможности. Вмешательство человека в природу переросло ее возможности по самовосстановлению. В результате этого происходит большое количество выброса парниковых газов, за счет чего образуется мощный парниковый эффект, тают ледники, и в итоге меняется сама биосфера.
Здоровье должно сохраняться, но оно должно и закладываться в неустанной заботе всего общества о здоровом поколении, репродуктивности женщины и здоровом питании. А мы же в таком замкнутом круге! Как мы можем сказать, работает здравоохранение или нет? Это не только от нас зависит, потому что мы продукт того, что видим. И мне кажется — именно то, что мы осознаем, видим, анализируем, должно убеждать в главном: необходимости создания условий для жизни здорового поколения. Ведь все взаимосвязано! Разве наше здоровье — это не прямое следствие той среды обитания, в которой мы существуем? А раз так, то мы должны на нее влиять, но не варварски, уничтожая ее первозданность, а помогать ей залечивать раны, возобновлять ее благотворное влияние на человеческий организм. И заботиться о своем здоровье должен каждый. А мы идем к врачу уже тогда, когда заболели. И просим: вылечите меня! Но попробуй, избавься от того, что ты уже в себя впитал…
Я хочу, чтобы нынешнее поколение было здоровым. Конечно, может и не нужно возвращаться к ГТО, но говорить о здоровье, не предоставив стадионы, спортивные комплексы, бассейны —бесполезное занятие. Я, если у меня будет возможность, ею воспользуюсь, а если я хочу иметь здоровье чисто теоретически, то так ни к чему и не прийду.
Сегодня, к примеру, очень остро стоит проблема туберкулеза и СПИДа — это дает оценку социальной среде, уровню жизни населения. Все проблемы здравоохранения зависят от этого уровня. Необходимо водоснабжение на самом высоком уровне с современными технологиями, санитарная очистка, канализование, сбор, вывоз и утилизация отходов и т.д. Ведь если жить в навозной яме, из нее не выберешься! А вот чем выше уровень, то, естественно, и санитарно-гигиеническая культура проявляется, и население здоровее. И выше шансы, больше у него возможностей для сохранения здоровья, предупреждения заболеваний.
— Но человек не запрограммирован как существо пассивное. Что определяет модель поведения самого homo sapiens, ведущего так называемый здоровый образ жизни? Какие факторы? Ваша точка зрения.
— Рациональное питание, здоровый сон, соблюдение режима дня, отсутствие стрессов, вредных привычек. И, конечно же, человеку обязательно нужны положительные эмоции!
— В 1974 году, после техникума, меня направили по распределению в Кишиневскую республиканскую больницу, и после года работы я поступила там в медин, тогда он был филиалом Ленинградского мединститута, а уже в 1981 году стала работать в Рени. Специальность у меня гигиенист-эпидемиолог, работала сначала врачом, потом заведующей санитарно-гигиеническим отделом … Но все время — здесь.
Главным врачом, под руководством которого я работала, был Алексей Николаевич Никонов, выпускник Киевского института, родом из Житомирской области. Он участвовал в ликвидации аварии на Чернобылськой АЭС, и в 1988 году уехал на родину. На его место приехал Валерий Васильевич Вовк (с 1988 по 2007 год руководил станцией). В период смены главврачей, между отъездом Никонова и приездом Вовка полгода исполняла обязанности главного врача. Остальное время работала заведующей санитарно-гигиеническим отделом и больше вникала во все, что касалось именно санитарии, а не эпидемиологии. Может, потому, что у нас всегда был свой эпидемиолог, прекрасный специалист — Юлия Петровна Бирюкова, и мы как бы разделили сферы. Она заведовала эпидотделом, проработала здесь 46 лет. Лаборант-паразитолог Насима Фаридовна Багманова и заведующая дезотделом Елена Васильевна Кононенко тоже наши ветераны.
Двадцать лет трудится в СЭС Елена Константиновна Тофан, лаборант санитарно-гигиенической лаборатории. А Наталья Ксенофонтовна Иванова, помощник врача-паразитолога, работала еще в противомалярийной станции, была у самых истоков районной санитарно-эпидемиологической службы. В те годы она занималась малярией конкретно — в нашем районе большое количество водоемов и поэтому тут было много малярийных комаров. Южный край в этом плане страдает, было время, когда каждый второй житель болел. И служба наша фактически начиналась с противомалярийной станции, все работники занимались диагностикой малярии, проводили мероприятия по борьбе с комарами.
В 2009 году исполняется 40 лет, как мы стали самостоятельным учреждением. За это время мы несколько раз переезжали, работали и на ул.28 июня, и на Рыбацкой, и лет шесть-семь уже находимся здесь.
Татьяна Николаевна показывает фотоснимки начала 80-х годов: на одном из них ее коллеги главный врач Алексей Николаевич Никонов и помощник врача по гигиене детей и подростков Магдалена Иосифовна Вагнер на сборе урожая. Картина привычная и понятная свидетелям тех далеких времен, когда все службы помогали колхозам и совхозам в сельхозработах.
Некоторые особенности приграничной жизни
О своем районе Татьяна Николаевна говорит с большой любовью и не меньшей озабоченностью его современным состоянием.
— Ренийский район очень маленький, здесь всего 7 сел: Долинское, Лиманское, Орловка, Нагорное, Новосельское, Котловина и Плавни. Расстояние между ними — от 2 до 62 километров. Села небольшие, умирающие — люди бросают их. Более-менее живы только те населенные пункты, что расположены вдоль трассы Измаил-Рени.
Мы — приграничный район. И первое, на что обычно обращает внимание санитарно-эпидемиологическая служба, это охрана государственной границы от заноса опасных и особо опасных инфекций из расположенных рядом с нами Румынии и Молдовы. Торговые связи между странами сохранены, поэтому существует постоянная миграция. Румыны больше выходят на припрутские села, на Прут, и попадают к нам в Рени. Потому что тут расстояние совсем уж маленькое, до ближайшего населенного пункта Молдавии меньше 10 км. И за счет этой миграции существует большая вероятность того, что на нашу территорию могут быть занесены какие-то инфекции.
Второе, что для нас очень сложно, это мониторинг Дунайского заповедника, который сейчас сделали базовым для проведения мероприятий по борьбе с птичьим гриппом. Считается, что через весь южный регион — Ренийский, Измаильский, Килийский районы — проходит трасса перелета птиц, и они все садятся в Дунайском биосферном заповеднике. И если они нам как «транзитные пассажиры» что-то заносят, то мы попадаем в зону вероятного заражения. Данная трасса перелета наработана за много лет, мы в нее вписываемся, но вследствие этого у нас сейчас нет птицеводческих хозяйств (раньше были), потому что очень тяжело потом определить как, что и где произошло.
Наш район сельскохозяйственный. Мы занимаемся выращиванием озимых культур и овощеводством, так повелось еще с советских времен. У нас практически нет промышленности: производится переработка пищевых продуктов, ничего другого просто нет.
До недавнего времени работал порт, была портовая СЭС. Это был мощный транспортный узел — железная дорога, порт. Сейчас в Рени трудно просматривается перспектива для развития. Если будет что-то из объездных дорог — значит, будет жить порт. Не будет его — значит, здесь уже практически ничего не остается для поднятия экономики района.
А еще мы заложники нашей воды. В зависимости от того, какую воду нам поставляют, мы все, хотим этого или нет, на равных условиях пользуемся этим источником водопотребления, зависим от того, какого качества воду нам привозят.Дело в том, что район потребляет воду только из подземных источников, артезианских скважин. И все они дают хорошую, относительно чистую, но высокоминерализированную воду. Естественно, как результат в организмах у всех есть камни. Именно благодаря тому, что пьем такую воду, мы ходим с камнями в печени и почках — такова уж особенность нашего края.
И еще проблема: периодически Дунай поднимается то выше, то ниже, а все скважины расположены на расстоянии до 50 метров, и на бассейн подпитки этих скважин все равно влияют открытые водоемы. Когда снега тают, это вроде бы обновляет наш водный бассейн. Но то, что к нам идут сбросы со всей Европы! Мы тут щадим свой Дунай, а кто-то сбрасывает сточные воды себе во благо, и к ним никаких претензий. Результат деятельности всей Европы собирается в море: в Румынии, например, до сих пор нигде нет канализационных очистных сооружений. Там везде идет сброс стоков в Дунай. Может быть, сейчас, когда эта страна-соседка вошла в Евросоюз, этот вопрос как-то будет решаться, но до этого никто данной проблемой не интересовался.
Дунай — река большая, хорошо все уходит и все течет сюда и собирается на дне моря…
В Рени централизованная канализация, централизованный водопровод. Мы хоть и небольшой город, но всем этим обеспечены, и это — свидетельство высокой санитарной культуры. У нас есть большое преимущество перед другими районами Одесской области — природный газ. И в этом санитарная культура на ступень выше — когда не топишь, не привозишь, нигде не дымит. Все школы и садики на газовом отоплении, осенью включили — весной выключили, везде тепло.
О перспективе
— Я хочу сказать, что когда готовят специалиста, то самое главное, что должно идти еще со студенческой скамьи, это то, что врач должен осознавать, что он — целитель. Его обязанность — лечить и тело, и душу человека. И настрой, в любом случае, должен быть очень положительный, — убедительно говорит Татьяна Николаевна. — Когда человек обращается к врачу за помощью, он должен ее получить. И каждый вылеченный больной, об этом еще Пирогов писал, он виден. А работники нашей службы трудятся в очагах. Благодаря нам часть инфекций, которые когда-то были страшными, ушла в прошлое, мы о них уже даже подзабыли. И я считаю, что в этом есть существенная заслуга санитарно-эпидемиологической службы. И будущее, несомненно, принадлежит медицине профилактической. Но наша помощь, наша работа не видна, ее невозможно оценить, потому что направленность деятельности санэпидслужбы остается как бы в тени.
В чем проявляется ее достижения? Я считаю: в том, что многие инфекции вошли в разряд управляемых, в том, что проводится прививочная деятельность, и заключается большое преимущество профилактического здравоохранения. Оно регулирует эти инфекции. На сегодняшний день считается, что если иммунная прослойка населения составляет 95% и выше, то практически создается невосприимчивость к данной инфекции. Но ведь заболеваемостью очень тяжело управлять! А мы обязаны ее максимально локализовать при минимальных потерях (и человеческих, и материальных). И специалистов к этому готовят.
Взять, к примеру, бактериологические лаборатории. Люди же работают с культурами, что-то высевают, выясняют где что, и есть результат в лечении, значит, это уже успех. Это ведь дорогого стоит — вылечить даже одного больного и поднять его на ноги!
— То есть вы верите в основополагающее значение профилактического направления?
— Я верю в то, что все собственно здравоохранение должно идти только во благо. Но во что, на мой взгляд, споткнулось здравоохранение в первую очередь? Технический прогресс в ХХ веке дал очень большой скачок. Считается, что практически до ХХ века население жило и не вмешивалось в природу, не оказывало на нее действенного влияния. А с того момента, когда пошел мощный технический прогресс, человек повлиял на природу, и она прочувствовала это, у нее закончились ее компенсационные возможности. Вмешательство человека в природу переросло ее возможности по самовосстановлению. В результате этого происходит большое количество выброса парниковых газов, за счет чего образуется мощный парниковый эффект, тают ледники, и в итоге меняется сама биосфера.
Здоровье должно сохраняться, но оно должно и закладываться в неустанной заботе всего общества о здоровом поколении, репродуктивности женщины и здоровом питании. А мы же в таком замкнутом круге! Как мы можем сказать, работает здравоохранение или нет? Это не только от нас зависит, потому что мы продукт того, что видим. И мне кажется — именно то, что мы осознаем, видим, анализируем, должно убеждать в главном: необходимости создания условий для жизни здорового поколения. Ведь все взаимосвязано! Разве наше здоровье — это не прямое следствие той среды обитания, в которой мы существуем? А раз так, то мы должны на нее влиять, но не варварски, уничтожая ее первозданность, а помогать ей залечивать раны, возобновлять ее благотворное влияние на человеческий организм. И заботиться о своем здоровье должен каждый. А мы идем к врачу уже тогда, когда заболели. И просим: вылечите меня! Но попробуй, избавься от того, что ты уже в себя впитал…
Я хочу, чтобы нынешнее поколение было здоровым. Конечно, может и не нужно возвращаться к ГТО, но говорить о здоровье, не предоставив стадионы, спортивные комплексы, бассейны —бесполезное занятие. Я, если у меня будет возможность, ею воспользуюсь, а если я хочу иметь здоровье чисто теоретически, то так ни к чему и не прийду.
Сегодня, к примеру, очень остро стоит проблема туберкулеза и СПИДа — это дает оценку социальной среде, уровню жизни населения. Все проблемы здравоохранения зависят от этого уровня. Необходимо водоснабжение на самом высоком уровне с современными технологиями, санитарная очистка, канализование, сбор, вывоз и утилизация отходов и т.д. Ведь если жить в навозной яме, из нее не выберешься! А вот чем выше уровень, то, естественно, и санитарно-гигиеническая культура проявляется, и население здоровее. И выше шансы, больше у него возможностей для сохранения здоровья, предупреждения заболеваний.
— Но человек не запрограммирован как существо пассивное. Что определяет модель поведения самого homo sapiens, ведущего так называемый здоровый образ жизни? Какие факторы? Ваша точка зрения.
— Рациональное питание, здоровый сон, соблюдение режима дня, отсутствие стрессов, вредных привычек. И, конечно же, человеку обязательно нужны положительные эмоции!